alexandrmen.ru (alexandermen.ru)

Протоиерей Александр Мень
По страницам журнала "Мир Библии"
(Из Словаря по библиологии)


Кумранская община и христианство

Евангелия

Пятикнижие Моисея

В поисках пути, истины и жизни
Предисловие о. Александра Борисова

9 СЕНТЯБРЯ 1990 г. трагически оборвалась жизнь о. Александра Меня. Он был убит в воскресенье рано утром, неподалеку от своего дома, когда шел на службу. Смерть о. Александра потрясла тысячи людей. Его гибель стала гранью, которая разделила время на две части: отныне мы уже не можем воспринимать мир и события так, как воспринимали при его жизни. Значение личности такого огромного масштаба в полной мере может быть понято лишь по прошествии десятилетий. И все же процесс осознания того, кем он был для нас, для Церкви, для нашей культуры и нашей духовности, начинается уже сейчас.

Александр Вольфович Мень родился в 1935 г. в Москве в семье инженера. Был крещен в семимесячном возрасте вместе с матерью. Кроме постоянного и глубокого интереса к биологии, истории, литературе, философии, его с детства отличала необычайная любовь к Библии. В 12 лет он уже хорошо знал Св. Писание и приступил к его изучению. В этом же возрасте у него сложился план создания цикла книг под общим названием «В поисках Пути, Истины и Жизни». Замысел цикла состоял в намерении показать, как все духовные чаяния и искания человечества воплотились в личности Иисуса Христа, обетованного Мессии, предвозвещенного пророками еще в Ветхом Завете.

Эта убежденность в христоцентричности человеческой истории, зародившись еще в юноше, стала полюсом, на который всегда ориентировались его жизнь и творчество как христианина, священника, богослова, писателя. В лекции, прочитанной в самый канун своей гибели, он говорил именно об этом. Вот отрывок из этой лекции.

«Конечно, христианство бросило вызов многим философским и религиозным системам. Но одновременно оно ответило на чаяния большинства из них. И самое сильное в христианской духовности — это именно не отрицание, а утверждение, охват и полнота. Если буддизм был пронизан страстным стремлением к избавлению от зла, то христианству, Новому Завету присущи жажда спасения, обетование спасения. Если в исламе есть абсолютная преданность человека Богу, Который является суверенным властелином космоса и человеческой судьбы, то это же самое мы находим и в христианстве. Если в китайском миросозерцании небо — Тянь — является ориентиром для человека в жизненных вещах, даже в мелочах, в различных оттенках традиций, то и это есть в христианстве. Если, наконец, пантеизм утверждает, что Бог во всем, что Он, как некая таинственная сила, пронизывает каждую каплю, каждый атом мироздания, — то христианство и с этим согласно, хотя оно не ограничивает воздействие Бога только таким пантеистическим всеприсутствием. Но мы бы ошиблись, если бы считали, что христианство явилось как некая эклектика, которая просто вобрала в себя все элементы предшествовавших верований. В нем проявилась колоссальная сила нового, и это новое — не столько в доктрине, сколько в прорыве иной жизни в нашу обыденную жизнь».

Убежденность в центральном, «осевом» месте Христа в человеческой истории и культуре, возникнув как юношеская интуиция и вера (главным образом под влиянием философии Вл. Соловьева), прошла через всю жизнь о. Александра, до самого ее конца, непрестанно обогащаясь по мере его роста как мыслителя и богослова, придавая структурность и смысл его поистине необъятной эрудиции.

Это внутреннее развитие шло в тесной взаимосвязи с углублением в содержание и смысл Св. Писания как Откровения, данного людям от Бога с тем, чтобы человечество в свою очередь ответило своему Создателю.

Однажды я слышал выступление об о. Александре одного из его друзей. Желая подчеркнуть особую любовь о. Александра к Библии, выступавший, прибегнув к метафоре, говорил о том, что Библия была его «дамой сердца», которой он посвятил себя без остатка. К этому следовало бы добавить, однако, что о. Александр с огромной любовью относился также и к другим произведениям человеческой культуры. Он приходил в подлинный восторг от хорошей книги, картины, музыки и вообще всякого достойного произведения, созданного человеком. Для него все это было чрезвычайно интересно и важно как проявление бесконечно разнообразных творческих сил человека, несущего в себе образ и подобие Божие. Он остро, тонко и глубоко ощущал красоту и величие призыва Божия, обращенного к человеку со страниц Библии, и ответа человека через творчество.

Вот эти две любви — к Библии и к культуре — определяют о. Александра как религиозного писателя, богослова и ученого-библеиста.

Первый этап творчества о. Александра как церковного писателя, то есть время от конца 50-х до конца 70-х годов, был посвящен главным образом созданию историко-художественного введения в Священное Писание — серии из шести книге общим названием «В поисках Пути, Истины и Жизни». Книги эти были ориентированы на самую широкую аудиторию и ставили задачу ввести читателя в духовный, исторический и культурный мир нашей цивилизации от первобытных верований доI в. н. э. (говоря обобщенно — от Адама до Христа). Эти книги популярны потому, что доводят до широкого читателя результаты исследований многих сотен историков, богословов и писателей. Но они вполне серьезны и глубоки по своему содержанию, так что заслуживают внимания и самого взыскательного читателя.

Последние семь лет о. Александр Мень основное внимание, наряду с обширной пастырской деятельностью, уделял Словарю по библиологии. Он считал необходимым помочь нашим верующим, уже вошедшим в мир Библии, сделать следующий шаг — начать самостоятельно не только читать, но и исследовать Св. Писание, чтобы из глубин его черпать новые и новые духовные сокровища, необходимые нам в нашем следовании за Христом по дороге жизни.

Вероятно, именно то, что он ощущал грандиозность и величие Слова Божия и одновременно испытывал захватывающий интерес к тому, как ответил на это Слово человек, и привело о. Александра Меня к мысли о необходимости создания уникального в мировой библейской науке Словаря по библиологии.

Вот что пишет сам о. Александр в предисловии к этому, пожалуй, главному труду своей жизни:

«Среди пособий, призванных помогать в познании и изучении Слова Божия, немаловажное место занимают симфонии, словари и энциклопедии. Обычно они содержат сведения о Св. Книгах, о лицах, географии и археологии, относящиеся к Св. Писанию. В России подобные справочники стали появляться еще в прошлом столетии. Большинство из них ограничивалось рамками самого библейского текста, причем понятия библейского богословия вводились лишь изредка. На иностранных языках существуют специальные словари библейского богословия, словари по археологии Св. земли, энциклопедии библейского быта и т. д. Однако нет ни одного библейского словаря, который бы достаточно полно отражал исагогику Св. Писания.

Предлагаемая книга носит иной характер. Это первая во всей библиологической литературе попытка собрать воедино и расположить в алфавитном порядке основные сведения — о древних и новых комментаторах Писания, о школах и направлениях в толковании Библии, о проблемах, понятиях и методах экзегезы и герменевтики, о переводчиках и переводах Библии, о ее древних рукописях и изданиях, об отраслях библейской науки, об отражении Библии в богослужении, иконописи и культуре.

Кроме того, в Словаре даны краткие исагогические сведения о каждой книге Св. Писания, полная, по возможности, русская библиография и важнейшая зарубежная. Цель пособия — снабдить преподавателей и учащихся духовных школ начальным ориентиром в такой обширной и сложной области богословия, как библейская наука».
----------------------------
* Исагогика — наука, предметом которой является введение в книги Священного Писания. (Прим. авт.)

Общий объем Словаря около 110 авторских листов, в нем содержится более 1500 статей.

Нетрудно увидеть замысел автора Словаря — дать всем интересующимся библеистикой возможность получить самые основные представления о путях и достижениях библейской науки за все время существования Св. Писания. Это тем более важно для нашей страны сейчас, когда христианские церкви как благовестницы о Христе получили, наконец, долгожданную свободу для своего развития. При практически полном отсутствии книг, рассказывающих о современном состоянии изучения Библии, и нашему верующему читателю, и всем, интересующимся Вечной Книгой, чрезвычайно полезно иметь такое введение в мировую библеистику.

Чтобы дать понятие о подходе о. Александра к труднейшим вопросам библейской науки, я кратко перескажу статью Словаря, посвященную ключевому вопросу богословия: проблеме боговдохновенности Писания.

БОГОВДОХНОВЕННОСТЬ ПИСАНИЯ — догмат Церкви, который разделяется всеми христианскими исповеданиями. Термин встречается уже в апостольских писаниях и означает, что авторы Библии были «движимы Духом Святым». Однако следует отличать догмат о боговдохновенности от его истолкования в процессе развития богословской мысли, поскольку догмат не уточняет конкретного характера боговдохновенности, а лишь исповедует его как реальность, которая нуждается в осмыслении верующим разумом. Психология творчества знакома с фактами вдохновения, которое воздействует на человека и помогает ему создавать произведения, нередко превосходящие понимание самого творца. Но боговдохновенность — нечто большее. Это особое воздействие Св. Духа на человека, открывающее ему истины веры. Богословский вопрос заключается в том, как это воздействие осуществлялось.

Библейские пророки переживали Слово Божие как превозмогающую силу, порой побуждавшую человека говорить вещи, противные его желаниям. На этом основании иудейские толкователи сделали вывод, что в Библии каждое слово и даже каждая буква продиктованы свыше. Аналогичный взгляд был усвоен и в раннехристианском богословии многими доникейскими Отцами. Однако у Св. Отцов III в. появляется иное толкование боговдохновенности; они отмечают литературное разнообразие библейских книг. Св. Василий Великий отвергает мнение о пророках как только инструментах Слова. Св. Иоанн Златоуст указывает на приспособление авторов Библии к «немощи человеческой».

На Западе представление о «диктовке Св. Духа» удерживалось до конца XIX в., когда слово «диктовка» было заменено «вдохновением». В середине XX в. крупнейший католический богослов Карл Ранер рассматривал боговдохновение как импульс, который был чудодейственным деянием Божиим, но действовал внутри духовных способностей человека — писателя.

В догматической конституции II Ватиканского собора говорится о том, что «Бог избрал определенных людей, предоставив им для составления священных книг применять свои способности и силы, с тем, чтобы при содействии Его Самого в них и через них, они письменно передали как настоящие авторы все то и только то, что Он хотел».

Православные богословы в начале XX в. начали активные поиски ясно выраженного толкования догмата. Профессор МДА С. С. Глаголев в 1905 г. говорил о том, что Божественная мысль в Библии изложена языком не только нации, эпохи, но и языком конкретного человека — Исайи, Иеремии, Иоанна. Дальнейшее изучение проблемы требовало определить Библию как факт богочеловечес-кий. А. В. Карташев в 1944 г. исходил из мысли о примирении святоотеческого взгляда и библейской критики, утверждая, что Библия есть не только Слово Божие, но и слово человеческое в их гармоническом сочетании, точнее — слово богачеловеческае.

Учитывая этот двуединый характер Св. Писания, толкователи стремятся углубить свое понимание духовного смысла Библии, не смущаясь встречающимися в ней неточностями научного и исторического плана. Ибо боговдохновенность есть возвещаемая Церковью вера в то, что книги Библии написаны под воздействием Духа Божия с сохранением Человеческих особенностей ее авторов (язык, мышление, эпоха).

священник Александр Борисов