Расшифровка аудиозаписей домашних бесед о. Александра с прихожанами. Впоследствии эти беседы вошли в сборник Мировая духовная культура, а также были переизданы отдельной книгой. |
ПРЕДИСЛОВИЕ
Духовное наследие отца Александра огромно и разнообразно: книги, лекции, проповеди,
беседы на общих исповедях. Есть в этом потоке и совершенно особый ручеек:
застольные домашние беседы. Этот жанр определялся и самим характером главного
призвания отца Александра — пастырским попечительством, и характером времени.
Его священническое попечение о душах включало в себя доверительный, интимный
характер духовного общения, а время гонений делало эту гибкую форму важным
видом проповеди и наставления.
С начала восьмидесятых годов давление КГБ на Новодеревенский приход отца Александра усилилось. Его часто вызывали на допросы, грозили. Были вызовы и аресты прихожан. Даже очень куцая возможность общения со своими духовными детьми — в домике при церкви (просто в «домике», как мы говорили), в крохотном кабинетике отца, — была запрещена. И тогда беседы о Христе, Церкви, Библии, жизни и смерти были перенесены в частные комнаты и кухни.
Инфраструктурой прихода были «общения». Так назывались еженедельно собирающиеся на частных квартирах для обшей молитвы, изучения Библии и «соединения всех» группы прихожан отца Александра (большей частью — молодых людей). Название это было выбрано отцом для того, чтобы в беседе (особенно по часто подслушиваемому телефону) не обронить нечаянно криминальное слово «группа» или «семинар». Эти слова для КГБ были готовым составом преступления. В «общениях» чаше всего и происходили внехрамовые встречи о отцом и его беседы.
У отца Александра был плотный график служб, треб, попечительской и благотворительной
деятельности, писательской работы. Поэтому о общении договаривались заранее,
иногда приурочивая его к церковным или семейным праздникам. Отец говорил:
«Подготовьте вопросы». Мы готовили вопросы. «Ответы» отец заранее не готовил.
Вопросы узнавал по приходе. Так что все эти беседы — экспромт.
Одно из общений собиралось у меня. Отец не раз приходил к нам, в мою однокомнатную квартиру на улице Гарибальди. Двое моих сыновей в то время были маленькими. Друзья приводили и своих детей. Отец говорил под стук чашек и вилок, под крики малышей. Казалось — это ему не мешает. Дети терлись вокруг него: он очень привлекал детей и животных (моя кошка как то целый час просидела в его открытом портфеле, который стоял на полу). Весь этот шум попадал на фонограмму и был фоном беседы, иногда настолько мощным, что почти перекрывал голос отца. В текстах этого фона нет. И это хорошо — не отвлекает. Но тексты, к сожалению, не могут передать мудрое и доброе выражение его глаз, его улыбку. Ту, почти физически ощутимую, волну добра, тепла, понимания и истины, которую отец излучал.
Потом, закончив беседу, поговорив с кем-то о делах, кого-то исповедав, с кем-то условившись о встрече, — среди шума, шуток и разговоров, — отец говорил: «Ну, други мои...». И это означало, что отец уезжает. Расставались до следующей встречи в храме или дома. Встречи скорой.
Марк Вайнер