www.alexandrmen.ru (www.alexandermen.ru)

Александр Зорин
ГОЛОС ОТЦА АЛЕКСАНДРА

 

 

                                                                                    Александр Зорин



                           ГОЛОС ОТЦА АЛЕКСАНДРА


                            * * *

 

   С кем это я, раздирающе душу, азартно  спорил во сне?

   И с полночи заснуть уж не мог…

   Клавишу рядом нажал — светлый голос отца Александра

   смыл нанесённую смуту, как горный поток.

   Цивилизация наша, конечно, порочна.

   Входит в неё техногенное детище прочно.

   Нету покоя нигде, даже не снится покой…

   Всё же хвала ей за то, что и денно и нощно

   есть очистительный голос его под рукой.

                           

                         

                         

                            

           * * *

 

   Вениамин крестился в зрелом возрасте и стал прихожанином одного из Московских храмов. Но православный батюшка, его духовник, оказался антисемитом, чего не скрывал в своих проповедях и чего Вениамин, еврей от рождения, стерпеть не мог. Ему показалось, что антисемитизм распространён в церковной среде. Он пришёл  в синагогу и по всем правилам вероисповедания принял иудейский обряд. Но душа его не успокоилась, ещё суждено ему было пройти через катаклизмы неудавшейся семейной жизни, через мучительные проблемы, разрешения которых он не находил. Он снова оказался на пороге православного храма, на сей раз сельского, в Новой деревне, и утешенный мудрым священником, вернулся в Церковь. Умный, обаятельный, он был застенчив, как девушка, и старался отцу личными проблемами не досаждать. Он приезжал в храм на стареньком «Москвиче», и, оставаясь после службы, предлагал батюшке свои водительские услуги. Прихожане, из имущих, иногда возили отца Александра на «своих» колёсах. Он не отказывался, потому что работы невпроворот: требы, посещения больных в Пушкино, где транспорт переполнен, и в Москве, где всё равно приходилось ловить такси.

   В общем, у священника, наверное, была единственная возможность спокойно пообщаться с новым прихожанином, когда они сидели рядом в машине. И он этой возможности не упускал, а Вениамин её ненавязчиво устраивал.

   А тут к ним в машину, зная, что едут в Москву, попросился я.

   Не теряя ни секунды, я достал свою статью о Борисе Пастернаке, недавно сочинённую: «Посмотрите, батюшка, статья небольшая».

   Любя Пастернака, я не мог принять его народнического идолопоклонства, этого хронического недуга русской интеллигенции. Недуга, как мне казалось, не отрезвившего поэта после стольких катастроф!!! Он и в сорок первом году писал (стихотворение «На ранних поездах»):

 

                                          Превозмогая обожанье,

                                          Я наблюдал боготворя.

                                          Здесь были бабы, слобожане,

                                          Учащиеся, слесаря.

                                          В них не было следов холопства…

 

Вокруг этого восторженного поклонения и строился мой памфлет.

   Отец Александр безропотно принял мои десять страничек и потратил не более минуты на ознакомление с ними. У него была феноменальная способность мельком впитывать текст. « Мало материала. Не хватает аргументации» — сказал он спокойно. И тут же обратился к Вениамину. Он сейчас ему был важнее великого поэта и спорных мнений о его творчестве.

   Я стал смотреть в окно, стараясь не слушать их разговора.

   Я ничуть не огорчился, ничуть не обиделся. Во-первых потому, что в словах отца прозвучала проникновенная серьёзность и доверительность. А во-вторых, всему своё время под солнцем: изящной словесности, бывалому прихожанину и новообращённому из иудеев, застенчивому и деликатному, как девушка.

 

        * * *

 

   «Бывают странные сближения» — заметил однажды Пушкин, задумавшись над роковой случайностью…

 

   То, что поведала Саша Б. на вечере памяти отца Александра 10 сентября минувшего года,  можно отнести к счастливому случаю, к стечению обстоятельств, к невероятному их совпадению… А можно никак не объяснять, просто задуматься.

  Саша — была духовной дочерью отца Александра. В начале девяностых с мужем  уехала из России, как полагала, навсегда. Батюшки уже не было в живых, быть может, он и отсоветовал бы…. Америка стала её вторым домом. Она родила сына, защитила диссертацию, получила работу в Университете. Но — как говорили в старину «на чужой сторонушке рад своей воронушке». То есть с Россией не порывала, как и большинство её соотечественников, перекочевавших на приманчивый материк. С друзьями не расставалась, звонила, звала в гости. Светлана Д. прислала ей кассеты с лекциями и проповедями отца Александра. Но, у делового человека день расписан по минутам. Когда их слушать! Только в дороге, в машине.  В смене пейзажей, летящих за окном, — спокойный близкий голос отца Александра.

  В тот день она поставила кассету с его домашней беседой «Надлежит быть разномыслиям». Справа сын, пятилетний малыш, пристёгнутый к креслу. Пусть тоже слушает, впитывает целительную, из чистого источника, русскую речь. Скорость — 100 миль, на этой трассе допустимая.

   Но гибель врывается и в допустимые пределы. Их обгонял чёрный Мерседес, удар сбоку, машина переворачивается раз, другой, третий… Тишина… Звучит голос отца Александра. Она в сознании, слышит, как подъехали полицейские, вызывают вертолёт. Разговаривают между собой.

   How’ re we going to get the body out of the car?

   Maybe cut it?

   The lady is gonna to be dead.

( — Как мы будем доставать их?

  —  Наверное, придётся разрезать корпус.

  —  Женщина, наверное, мертва.)

  — А я оттуда, из сплющенного всмятку железа, сказала, что я не мертва. Звучал голос отца Александра…

   Полицейский спросил:

— Там что, ещё какой-то мужчина?

— Нет, это отец Александр — ответила я.

— Какой ещё отец Александр? Вы живы или вы мертвы?

— Я жива. Сделайте что-нибудь, вытащите меня, я хочу подойти к сыну.

   Его не было в смятой кабине. Лобовое стекло вылетело, и он… Он лежал на земле неподалёку… Коленька… Он был без сознания. Опустился вертолёт. Врачи, кажется, сказали о сыне, что нет никакой надежды и тоже подивились, как я-то осталась жива…

   По американским правилам в салоне автомобиля не разрешается держать в открытом доступе   аудиокассеты. При аварии они, как бритвы, могут поранить водителя. А у меня они всегда под рукой, на бардачке. Помню, что мелькали, но ни одна не коснулась…

   Машины нет, груда железа, и я думала, что у меня уже нет сына,   и только звучал голос отца Александра… «Что за магнитола у вас в машине» — удивлялись полицейские, — всё перекорёжено, а она работает».

   Вдруг, Коля открыл глаза…

   Нас отвезли в больницу. У него — перелом ноги и лёгкое сотрясение мозга. У меня ни единой царапины.

 

  Саша подарила мне пачку фотографий. Они были сделаны в день её свадьбы, на венчании в Новой деревне, в храме и возле храма Сретенья, 1 августа 1990 года. На улице фигура отца Александра слегка затуманена светом. Столп света чуть скрадывает очертания его выразительной внешности, как будто уводит из реалий привычного мира. Как будто он здесь и уже не здесь…

 

 

* * *

 

   Круг его корреспондентов был и остаётся колоссальным. При жизни переписка занимала большую часть его времени. Когда-нибудь она будет издана и составит не один том.

   Сейчас письма приходят в Фонд имени о.А. Меня... География их — необозрима. Я эти письма храню. Килограммов двадцать набралось за полтора десятка лет. В каждом огонёк, зажжённый от его светильника. И если все их разложить по адресам, то не такой уж и беспросветной представится одна седьмая часть нашей планеты, как это кажется ночью с высоты летящего лайнера. Пишут и с других континентов.

   В книгах он тот же: доступный и отзывчивый, как когда-то, общаясь с людьми на своём приходе. Там были и местные старушки, и студенты, и художники, и светила науки. И теперь  его читатели, его «прихожане», люди разного калибра. Прибавилось, пожалуй, лиц, так называемого спецконтингента —  бывших уголовников, отбывающих наказание. В местах заключения популярен «Сын Человеческий»(его книга о Христе), с которого началось перерождение многих…

 

   Я сделал краткую выборку, «срез рельефа» из  недавней почты.   Начну как раз оттуда, из зоны.

«Очень сильно нравится, как пишет и проповедует А. Мень. Царство ему небесное. Очень уважаю его труды, его слово, его мысли. Особенное спасибо за книжечку «Я верую», очень сильно мне понравилась, а главное многое мне объяснила» (Евгений Д. Соль-Илецк)

 

« Доброе имя о.Александра со мной в сердце; достаточно тех книг, наполненных ясностью и вводящих в духовный мир познания Бога, которые я уже прочёл. Сейчас читаю «Исагогику». Очень радует оборот мысли, доступный даже такому неучу, как я. Вы мне высылали иконку «Иоанн Креститель»(репродукцию — А.З.), я так понял, написанную о.Александром; так вот, я её подарил арестанту по месту, а мне хочется иметь такую же у себя в камере. Если Вы предоставите такую возможность ещё раз, буду очень этому рад». ( Александр А. Луганская область)

 

« Пришли кассеты с проповедями о.Александра. Слушали с ребятами в библиотеке. Живое слово. Здесь есть его шеститомник «В поисках пути, истины и жизни». Читаю урывками. Я писал вам, что учусь дистанционно в православном Университете, ежемесячно отправляю контрольные работы в Липецк. Какое богатство, какое подспорье книги, полученные от вас. Особененно о. Александр Мень. Сейчас я в «Вестниках Царства Божия». Остальные книги ждут своей очереди. Дня не хватает…( Алексей Г. Мордовия)

 

 От учительницы из Волгограда: «…Наверное, не надо говорить о том, как помогает о.Александр Мень жить, понять себя и осознать, и стать христианином. Его книги очень много значат для меня и моих друзей. Но, к сожалению, их у нас в городе не достать… (Н.Н.Токарева)

 

 От журналистки из Израиля: « Мы думаем, что о.А. Мень был дан Богом России для духовного возрождения народа. Но такой пастырь и апостол своего времени не может принадлежать только России. Он принадлежит Вселенской Церкви. Его книги читают во многих странах. Возможно, что когда-нибудь труды о.А.Меня будут переведены на иврит для израильтян…» (С. Воктенко)

 

  От православного священника, потерявшего зрение. Пребывает на покое. Благодарит за кассеты с проповедями о.Александра. « Для нас это бесценный дар. В настоящем моём положении для меня это громадная духовная поддержка, и у меня такое ощущение, что о.Александр от нас и не уходил. Его книги, его проповеди ещё ждут своего исследователя. О.Александр намного опередил своё время и мне кажется, что он современный пророк, яко один из древних.… В годы Советской власти с трудом удавалось достать его книги(Брюссельское издание). На протяжении всего моего священнического служения образ о. Александра был для меня примером, а его мысли были созвучны с моими». (Отец Владимир, г. Краснокаменск)

 

  От молодого священника из Сибири. «Главное событие для меня в последнее время — это отец Александр. Читая книгу «Пастырь на рубеже веков» Андрея Ерёмина (глубокий ему поклон!), я как-то… точнее — не — “я” — некая реальность вошла в меня ( “Как призрак Банко, сядет у стола…”). Наверное, что-то происходит со мной: взросление в Церкви, или ещё что-то… Знаете, я почувствовал помощь о. Александра в своём служении. Как будто шелуха вдруг спала — И я начал говорить людям на исповеди то, что мог бы говорить он; и служить Литургию как-то по-иному… Это самое настоящее чудо. Именно то чудо, о котором никому не расскажешь, — невнятно выйдет… Просто чувствую, что о.Александр как-то меня поддерживает. За что? Почему?! — ни за что: потому что, видимо, он сам так хочет; что его на это благословил Христос (о нет, вовсе не за какие-то мои «качества» — которых нет!..) Словно какое-то пространство свободы вошло в ежедневную, рутинную практику моего служения в соборе. И есть один признак того, что это — не мечта, не «прелесть» в монашеском смысле: я  как-то ясно увидел себя, словно бы глазами о.Александра, — ничтожный сибарит, ленивый, утомляющийся от людей, в фобиях+комплексах, во грехах…— и смирился с этим. Никаких «возношений», восторгов, — но словно бы свет трезвости, как луч фонарика, осветил всё… Не знаю; нет точных слов, чтоб это передать. Я дважды это ощутил в жизни — живое участие в ней умерших: первый раз моей бабушки, вырастившей меня (какова бы она ни была матершинница, наследница поляков и цыган, — но благодаря её посмертному участию я пришёл в Церковь!); и вот — сейчас. О. Александр — жив. И он участвует в моей жизни — деликатно, самобытно, явно. ( Отец Сергий, Красноярский край)